Полное погружение в мёд, или Просветление Сладкого Пуха

Сладкий Пух · Участник

У Пуха есть к вам вопрос:

Мишка очень любит мёд
Почему — кто поймёт?
В самом деле, почему
Мёд так нравится ему?

Пух с самого раннего детства был влюблен в мёд. Он ел столько, сколько хватало сил. Естественно, все считали его бездельником! Так и есть, Пух - бездельник, но он ничуть об этом не жалеет.

Доходило до того, что Пух мог есть мёд, а Пятачок подходил и говорил, например: "Прости, но дома никого нет, а мне нужно, чтобы кто-то сбегал на базар за нормальной едой". А Пух продолжал есть мёд и отвечал: "Если кто-то появится, Пух непременно передаст".

Время от времени Сова, Кролик и Пятачок пытались поручить Пуху какие-то дела, но быстро бросали эти попытки и говорили: "Оставим его в покое, все равно толку не будет". По утрам Пуха, бывает, просили что-нибудь купить на рынке, а вечером Пух приходил и говорил: "Я забыл, что нужно было купить, поэтому купил мёд..."

Кролик как-то сказал: "Ладно, мы сами виноваты. Мы целый день ждали, но дело не в этом. Просто не нужно было тебе ничего поручать. Но почему Пух пришел так поздно?"

"Пух вышел из дома и увидел чудесное дерево бодхи", - ответил Пух.

Возле дома Кролика росло красивое дерево бодхи. Оно просто манило Пуха. На его ветвях, на самой верхушке жили пчёлы, которые собирали мёд в свой улей. Пух не мог пройти мимо, хоть чуток не посмотрев на этот сладкий улей, а иногда мог смотреть и весь день напролет.

После нескольких подобных случаев Кролик, Пятачок и Сова решили вообще Пуха не беспокоить. Никто от Пуха ничего не требовал, а когда никто от Пуха ничего не хочет, то Пух полностью погружается в мёд.

Когда Пух задерживался допоздна, Пуха искали обычно в двух местах - либо в доме Кролика, где Пух нагло ел его запасы мёда, либо под деревом бодхи.

Первым переживанием Пуха падения с дерева стало падение с дерева. Он, как всегда, наблюдал за пчёлами, которые приносили мёд в свой улей на дерево бодхи. И тут Пух решил забраться к ним и забрать у них мёд. Пух долго лез и, наконец, приблизился к улею. Пчёлы это заметили - и налетели на Пуха, жаля его во все места. И в этот момент Пух упал с дерева.

Пух искал мёд, сколько себя помнит - с самого раннего детства. Должно быть, эта мечта осталась у Пуха от прошлых жизней, потому что не было ни дня, когда бы Пух не занимался этими поисками. Конечно, все вокруг считали Пуха чудаковатым. Пух никогда не играл с другими зверями. Пух даже не заговаривал со своими ровесниками. Пуху они казались туповатыми. Они и в самом деле занимались поразительными глупостями. И они не ели мёд. Повзрослев, Пух понял, что на самом деле странный не Пух, а весь мир.

Но почему Пух так отличался от остальных зверей? Почему часами мог есть мёд? Зачем усаживался под дерево бодхи и смотрел на пчелиный улей? Естественно, те, кто не понимает подобных вещей - а Пуху и не очень-то нужно, чтобы их понимали, - считали Пуха сумасшедшим.

Тот год выдался примечательным. Пух окутал себя мыслями о мёде. Пух утратил какую-либо связь с внешним миром. Если Пуху напоминали, что пора поесть, Пух шел в кладовку и сидел там часами. А Кролик и Пятачок стучали в дверь и кричали: "Эй, выходи! Ты там уже столько сидишь, что на месяц хватит!" Если никто не напоминал о том, что пора остановить медовую трапезу, то Пух мог есть несколько дней кряду. Пуху хотелось одного: как можно глубже погрузиться в мёд. Мёд тянул Пуха магнитом, эта сила была непреодолимой. Пуха всасывало, как в "черную дыру".

В тот год невероятная сила тянула Пуха прочь от Кролика, Иа, Пятачка. Пух настолько отрешился от мира, что порой их не узнавал. Подчас Пух забывал даже, как его зовут. Пух изо всех сил старался припомнить свое имя, но вспоминалось только одно: мёд. Естественно, в тот год все окончательно убедились, что Пух сошел с ума. Но для Пуха это безумие было погружением в мёд и на самом пике безумия он наконец-то погрузился в него полностью...

Пуха повели к Сове, она знала толк в врачевании. В общем-то, Пуха водили к самым разным врачам и знахарям, но только Сова сказала Кролику и Пятачку: "Пух ничем не болен. Вы напрасно тратите время". Конечно, Пуха все равно таскали то к одному специалисту, то к другому. Пуху прописывали какие-то лекарства, а Пух говорил Кролику и Пятачку: "Что ты так беспокоишься? У Пуха ничего не болит". Но никто Пуху не верил, Пуху говорили: "Помолчи. Выпей лучше лекарство, вреда ведь от этого не будет?" И Пух пил - Пуху-то что? А некоторые лекарства были сладкие, как мёд, что очень радовало Пуха!

Сова сама была искательтем мёда. В своих исканиях она обошла всю страну из края в край. Вся её жизнь была чередой поисков и открытий мёда. Сова стала покровителем Пуха, она защищала Пуха от других лекарей. Она так и сказала Кролику и Пятачку: "Оставьте Пуха у меня, Сова обо всем позаботится". Она не давала Пуху никаких вредных лекарств, кроме мёда, а когда Кролик и Пятачок возмутились, прописала безвредные пилюли и только из сахара. Она сама об этом рассказала Пуху: "Это просто сахар. Принимай их, чтобы успокоить Кролика и Пятачка. Вреда от них не будет. Пользы, впрочем, тоже. Тут никакие лекарства не помогут".

Когда впервые попадаешь в мир мёда, это действительно кажется безумием. Это отмечают все употребители мёда. По той же причине все употребители мёда настаивают на том, что перед проникновением в мир мёда нужно найти себе Учителя - он будет рядом, он поможет и поддержит, покажет как правильно погружаться в мёд. Вот зачем нужен Учитель - он помогает понять мёд, понять то, что нельзя понять умом. Он помогает выразить то, что не скажешь словами, показать незримое.

У Пуха Учителя не было. Он искал, но так и не смог его найти. Дело не в том, что Пух не пытался, - поверьте, Пух искал очень долго, но так и не нашел. Найти Учителя трудно. Очень трудно найти существо, полностью погрузившееся в мёд. Трудно ощутить присутствие того, кто отсутствует в мире и существует только в мёде.

Да, порой бывает и так, что лесной зверь не находит Учителя. Если Учителя нет, приходится работать без него, но такое путешествие намного опаснее.

Целый год Пух пребывал в таком состоянии, что никто не мог бы предсказать, чем это обернется. Целый год Пух жил так, что с большим трудом отличал самого себя от мёда. Даже простые вещи давались Пуху с огромным трудом. Шли дни, а Пух всё ел и ел. Шли дни, а Пух забывал даже попить воды. Тело стало таким нечувствительным, что Пух щипал себя, чтобы убедиться, что Пух еще тут. Пух бился головой об стену, пел песни про кричалки и сопелки, пытаясь понять, есть ли у Пуха еще голова. Только боль и песни могли ненадолго вернуть Пуху ощущение тела.

По утрам и вечерам Пух ел мёд. Пух ел пять-восемь горшков мёда подряд. Все думали, что Пух свихнулся. Зачем столько есть? Шестнадцать горшков мёда в день! Но Пух делал это лишь для того, чтобы ощутить сладость, чтобы почувствовать, что Пух по настоящему существует - Пух просто ждал, пока глаза привыкнут к тому новому, что в Пухе зарождалось.

Пуху приходилось очень стараться. Пух ни с кем не говорил: мысли стали такими непоследовательными, что Пуху было невероятно трудно даже построить фразу. Пух мог замолчать на полуслове, потому что его идею прерывали мысли о мёде. Пух мог застыть посреди дороги, потому что забывал, куда шел и думать, где бы достать мёд. Пух мог сидеть с книгой, прочесть полсотни страниц, а потом вдруг спросить себя: "О чем я читал? Всё, прочитанное было описанием мёда". Состояние Пуха было очень странным...

Пух обсалютно ничего не делал, всё, кроме мёда, потеряло свой интерес, все влекло Пуха в кладовку с мёдом. Там он, взаперти, молча ел и наслаждался погружением в мёд. Хотя бывало пару случаев, когда Пух прерывал медовую трапезу и, лёжа на полу, глядел в потолок и пел песню: «Если я чешу в затылке - не беда! В голове моей опилки - да, да, да!», а потом ту же песню в обратном порядке: «Ад, ад, ад – иклипо йеом еволог в! Адеб ен – еклытаз в ушеч я илсе!" Хоть что-то у Пух мог делать, кроме погружения в мёд! Все остальное Пух позабыл. Чтобы снова прийти в себя, найти какую-то точку отсчета, Пуху понадобился целый год.

Но это случилось. Это было настоящее чудо. Однако это стоило Пуху большого труда. Никто Пуху не помогал, никто не опускал голову Пуха в горшочек с мёдом, рассказывая как его правильно вкушать. Больше того, Пуху мешали, против Пуха были все – Кролик, Пятачок, Иа, другие лесные звери и прочие доброжелатели. Все были против Пуха. Но они ничего не могли поделать, разве что стыдить Пуха или расспрашивать, что же это он делает.

В том-то и дело, что Пух не делал ничего! Это было сильнее Пуха. Это просто происходило. Конечно, кое-что Пух все-таки сделал: сам о том не подозревая, Пух погружался в мёд. Пух много лет ел мёд: просто сидел молча и ел мёд. И шаг за шагом Пух перенесся в то пространство, где Пуха нет, а есть чистая сладость.

Нет, Пух ничего не делал. Пух ел мёд - но там, в глубине, не было никого, кто это делает. Пух утратил все честолюбивые мечты. У Пуха пропало желание к чему-то стремиться, чего-то достигать. Пух просто погрузился в мёд. Это был мёд, а сладость мёда сводит с ума. И все же мёд - единственный путь к сладости. Сладости достигает только тот, кто готов сойти с ума, вкусив мёда.

Пуха часто спрашивают: что Пух чувствовал, когда он ощущил полноту сладости мёда?

Пух смеялся. Пух хохотал от души, потому что постиг всю бессмысленность жажды мёда. Это действительно смешно, потому что все мы рождаемся полностью погружёнными в сладость мёда, а желать того, что уже есть, совершенно бессмысленно. Если у тебя что-то есть, это уже нельзя обрести. Обрести можно только то, чего нет у тебя или в тебе. Но жажда мёда - в нашей природе.

Слова "день, когда Пух погрузился в мёд" означают только одно: в тот день Пух понял, что нечего достигать, некуда идти, не нужно ничего делать. Мы уже погружены в мёд, мы уже совершенны - вот и все. Не нужно никакого мёда. Бог всех нас создает из мёда и мы есть мёд. Даже если нам встречаются существа несовершенные, нелюбящие мёд, легко заметить, насколько совершенно их несовершенство. Бог никогда не создает чего-то несовершенного, Бог создаёт всё из совершенного мёда.

Пух слышал историю об медведе по имени Бокудзю. Он объяснял другим медведям, что все в нашем мире совершенно и созданно из мёда, и тут поднялся один медведь, старый горбун. "А как же я? - спросил он. - Я горбун! Разве это совершенство? Разве он хоть капельку сладок?" А Бокудзю ответил: "Честно скажу, я никогда прежде не видел такого совершенного медового горба".

Говоря о дне, когда Пух достиг погружения в мёд, Пух говорит неправильно. В нем есть такие слова, как "достижение", "обретение", "цель", "совершенствование", "развитие", "прогресс". Язык придуман не погруженными в мёд. Честно говоря, погруженные в мёд и не смогли бы придумать какой-нибудь язык, даже если бы захотели, потому что погружение в мёд приходит в тишине. Как выразить молчание словами? Как ни пытайся, но любые слова непременно нарушают безмолвие.

Лао-Медведцзы говорит: "Изреченные слова о мёд есть мёд. Мёд невозможно выразить словами. Но нам приходится говорить на каком-то языке, другого выхода нет. И потому мы всегда подчеркиваем одно условие: язык не может точно отражать переживания. Поэтому Пух и говорит: "в тот день, когда Пух достиг погружения в мёд". Но это было не достижение, и то был не Пух.

В тот день Пух смеялся над своими глупыми, смехотворными попытками обрести, погрузиться в мёд. Пух смеялся над самим собой, над всеми лесными зверями, потому что все звери стараются чего-то достичь, что-то обрести, что-то улучшить.

Все произошло в состоянии полной расслабленности. Так оно всегда и бывает. Пух испробовал все сорта мёда в разных позициях, всячески его изучил, а потом, увидев тщетность любых усилий, отказался от попыток. Пух забыл о своей мечте. Целую неделю Пух жил совершенно обычной жизнью и не ел мёд.

Кролик и Пятачок, у которых жил Пух, очень удивились потому что Пух впервые начал вести нормальный образ жизни. До того вся жизнь Пуха была подчинена поеданию мёда.

Пух жил с Кроликом и Пятачком два года, и они знали, что Пух встёт в три часа утра, потом ест три горшка мёда, потом ест еще два. Таким был режим Пуха. Простуда или другое недомогание - все это не имело значения, Пух все равно следовал своему распорядку дня.

Они знали, что Пух проводит долгие часы в погружении в мёд. Вплоть до того дня Пух всё время ел мёд. Пух не пил ни чая, ни кофе. У Пуха были жесткие правила насчет того, что можно есть, а чего нельзя. То есть можно было употреблять только мёд. И вдруг Пух на целую неделю забрасывает все это. Однажды утром Пух спит до девяти часов, а потом выпивает чашку чаю. Кролик и Пятачок были озадачены. Они спрашивали: "Что случилось? Ты заболел?" Они всегда считали Пуха великим "сладким йогом".

В то утро, когда Пух встал в девять утра, Пятачок и Кролик очень удивились. Они сказали: "Тут что-то не так. Пух, должно быть, сильно заболел?"

"Нет, Пух не болен, - ответил Пух. - Болен Пух был все эти годы, а теперь Пух, наоборот, выздоровел. Отныне Пух будет просыпаться, когда захочет, и спать ложиться будет, когда начнет клонить в сон. Пух перестал быть рабом времени. А еще Пух будет есть и пить то, чего захочется его организму. С Пуха хватит мёда". За ту неделю Пух начисто позабыл про свою мечту о полном погружении в мёд. Пух забыл о ней навсегда.

А на седьмой день случилось это. Само по себе, безо всякой причины. Пух расхохотался, и этот смех услышал Иа. Он и раньше полагал, что Пух немного не в себе, но такого смеха никогда прежде не слышал. Он прибежал к Пуху и спросил: "Что случилось?"

"Не волнуйся, - ответил Пух. - Ты же знаешь, Пух всегда был слегка тронутым, а теперь просто окончательно с ума сошел. Пух смеётся над самим собой. Не обижайся и не сердись. Можешь спокойно спать дальше".

Около полуночи глаза Пуха открылись вдруг сами собой... во всяком случае, Пух не прилагал к этому никаких усилий. Что-то нарушило сон Пуха. Пух ощутил рядом с собой, в своей комнате, чье-то присутствие. Комнатка была совсем крошечной, это была кладовка в доме Кролика, но Пух чувствовал повсюду вокруг биение сладости, мощные вибрации мёда. Пух словно попал в глаз тайфуна и захлебывался в величественной буре света, радости и блаженства.

Это было так реально, что нереальным стало все остальное: стены комнаты, весь дом, само тело Пуха. Все стало нереальным, ведь лишь теперь Пух впервые видел подлинную действительность - мёд.

Вот почему нам так трудно понять, когда Медвебудда и Шанкарамедвед говорят, что мир - это майя, иллюзия. Мы знаем только этот, наш мир, нам не с чем его сравнить. Нам известна только одна действительность. О чем говорят эти медведи? Какая-то майя, иллюзия... Есть лишь одна реальность. Их слова не поймешь, пока не постигнешь подлинную реальность. До той поры их слова остаются теориями, хитроумными гипотезами. Может, это просто заумная философия такая: "Весь мир - иллюзия"?

Такие люди не в состоянии понять, что имеет в виду Будда, когда говорит, что Вселенная - мираж. Он не утверждает, что можно ходить сквозь стены. Он не говорит, что мы можем питаться камнями и нет никакой разницы, что ты ешь - хлеб или камни. Нет, дело совсем не в этом.

Той ночью Пух впервые постиг смысл понятия майя. Конечно, Пух и раньше знал это слово, но совершенно не сознавал его смысла. Пух воспринимал его так же, как и вы сейчас, но никогда прежде не понимал по-настоящему. Разве можно понять, не пережив? Той ночью распахнулись двери новой действительности, незнакомого измерения. И там была она - иная реальность, особая реальность - настоящий мёд. Называйте ее Богом, истиной, дхармой, дао - как угодно, если вместо поедания мёда вы читаете эзотерические книги. Она не имеет названия. Но она была там - прозрачная, но в то же время столь осязаемая... Она чуть не задушила Пуха. Мёда было слишком много, Пух еще не мог вобрать в себя столько всего...

У Пух возникло сильное желание выскочить из комнаты, выбежать под открытое небо. Пух задыхался. Слишком много мёда! Пух погибал! Пуху казалось, что, если он задержется тут хоть на секунду, эта сладость задушит Пуха. И Пух выскочил из дома Кролика, помчался во двор. Пуху хотелось просто оказаться под открытым небом, увидеть звезды, деревья и землю... быть на воле. Стоило Пуху выйти - и удушье тут же прошло. Комнатушка Пуха была слишком мала для такого величественного события. Для такого события даже звездное небо - слишком тесная крыша. Оно больше неба. Даже небо - не предел. Но так Пуху все равно стало легче.

С того дня мир стал нереальным. Перед Пухом открылся другой мир. Но когда Пух называет этот мир нереальным, Пух не имеет в виду, что эти деревья не настоящие. Они совершенно реальны; нереально то, какими вы их видите. Сами по себе они самые настоящие - они существуют в сладости, они есть в абсолютной реальности, - но то, какими вы их видите... Вы не видите их по-настоящему. Вы видите нечто другое - мираж, а не сладкий мёд.

Той ночью Пух стал пустым, а потом наполнился. Пух прекратил быть и стал самим бытием. Той ночью Пух погиб и родился заново. Но тот, кто родился, не имел ничего общего с тем, кто умер. Не было никакой связи. На вид Пух не изменился, но между Пухом прежним и Пухом новым не было ничего общего. Гибнущий гибнет до конца, от него ничего не остается.

Той ночью смерть была полной и окончательной. Это день смерти Пуха и день единения Пуха с мёдом.